Происхождение большинства тайных обществ связано с необходимостью защищать или распространять свои религиозные верования. Во избежание междоусобных столкновений, часто происходящих между представителями одного народа, исповедующими различные религии, следовало тщательно скрывать истинные принципы той или иной группировки. Впрочем, такое явление, будучи особенностью западной цивилизации, связано, вероятно, с брожениями внутри единой религиозной системы, где порождались многочисленные вариации, сторонники которых относились ко всем остальным как к еретикам. Самым ярким примером такого рода является христианская Реформация и, в частности, дробление протестантизма на множество мелких сект-ответвлений. Как мы уже видели на примере ассассинов, ислам также разделился на противоборствующие фракции, пребывающие в состоянии непрерывной вражды, то и дело выливающейся в вооруженные конфликты. Подозрение - самый сильный стимулятор закрытости и таинственности (в первую очередь это касается гонимых меньшинств). Восточные общества в основном избежали трагедий, порожденных религиозными противоречиями. Возможно, это результат распространения буддизма и считающегося в настоящее время общепризнанным фактом религиозной терпимости Востока, где в большинстве культур веру считают прежде всего личным делом каждого. Если никакая доминирующая религиозная организация не стремится подчинить себе жизнь общества, то религия не становится фактором, угрожающим личной безопасности. В китайских триадах как раз и воплощается это различие между восточной и западной культурой в части, связанной с тайными обществами. Их происхождение следует искать, почти исключительно, в древних национальных и культурных различиях; лишь в последние годы у этих образований преступная деятельность стала основной. Жители Запада рассматривают триады в основном с позиций расизма. Хотя насилие отнюдь не является для триад чем-то исключительным, они прибегают к нему заметно реже, чем близкие организации, такие, как мафия или японская якудза. Да и сфера влияния триад почти полностью ограничена китайскими общинами; представители Запада, иной раз страдающие от действий триад, представляют собой не главные цели, а лишь «издержки производства». В других отношениях триады обладают всеми классическими признаками тайного общества: столь же закрыты, столь же обставлены ритуалами, но более активны, чем большинство из них. Западные исследователи также часто путают термины «триада» и «тонг», под которым понимается «азиатское сообщество» в широком смысле слова. Тонги (слово «тонг» означает «зал для собраний») были созданы в 19-м столетии как социальные организации для китайских иммигрантов, прибывших в США и Канаду в качестве чернорабочих. Жизнь этих людей, обращение с ними жителей Запада в девятнадцатом и начале двадцатого столетия не просто пятно на истории евро-американской цивилизации. Это самый настоящий позор. 17 000 китайцев были доставлены в Канаду для проведения земляных работ; они строили самые трудные участки трансконтинентальной железной дороги. Все они получали только половину того, что платили за подобную работу белым. Более 700 кули умерли на этой стройке (слово «кули» в переводе с тамильского означает «заработки»; так называли низкооплачиваемых рабочих в Китае, Индии и многих других азиатских странах). В США китайцы, после отмены рабства, использовались в качестве самой дешевой рабочей силы; часть старых парусников, возивших прежде рабов из Африки через Атлантику, перешла в Тихий океан и занялась перевозкой китайцев. Попадая в Северную Америку, они были вынуждены браться за работу, которой не желали заниматься европейские мужчины. По большей части речь шла о так называемой «женской работе», в частности, кулинарии и стирке; несколько поколений связывали североамериканских китайцев почти исключительно с этими видами деятельности. Из практических и, возможно, расистских побуждений большинство белых боялось роста численности китайцев и их укоренения в Северной Америке — въезд разрешался только мужчинам-китайцам, смешанные браки с представительницами белой расы были запрещены и преследовались столь же жестоко, как и союзы афро-американских мужчин с белыми женщинами. Доведенные до отчаяния китайцы начали сбиваться в тонги. Тонги, широко распространенные по всему Южному Китаю, где семьи, населяющие многие деревни, имеют общих предков, оказались жизненно важным источником помощи и моральной поддержки неженатым мужчинам-иммигрантам, находившимся в социальной и культурной изоляции. Тонги оказывали финансовую, юридическую и социальную помощь, а также защищали китайцев от эксплуатации. Эксплуататорами изначально были белые хозяева, но по мере роста численности китайских иммигрантов тонги стали защищать китайцев и от гнета собственных магнатов. К таковым относились представители известных и могущественных родов, таких, как Ли, Там, а также тойшанцев, обитателей района Кантона (ныне Гуанчжоу), занимавших, по традиции и кровным узам, положение сеньоров по отношению к большей части китайцев. В тонгах на смену кровным узам и традиционным отношениям пришли клятвы в верности и сохранении тайны, были созданы мистические ритуалы, выдуманы кодовые слова и тайные знаки, предназначенные для опознания и взаимного общения членов тонга. В XIX в. тонги активно работали, обеспечивая эксплуатируемым соотечественникам помощь и защиту. Однако в начале XX в. преступные группы, сложившиеся в китайском сообществе, взялись за организацию более крупных и эффективных тонгов, предназначенных уже для иных целей: организация азартных игр, проституция, сбыт наркотиков, «охранный» рэкет и другие противозаконные деяния. Тонги становились все крупнее и сильнее, все безжалостнее защищали и расширяли свои территории, устраивали «войны тонгов», в ходе которых множество народу сходилось в кровопролитных схватках на улицах китайских кварталов Нью-Йорка и Сан-Франциско. Вооруженные мечами и топорами бандиты из тонгов крушили и рубили друг друга, по улицам текли ручьи крови, на мостовых корчились раненые. В действительности такие столкновения происходили не так часто и не с такой жестокостью, как об этом писали бульварные газеты того времени. Читатели конца викторианской и эдвардианской эпох с великим увлечением читали откровенно расистские описания китайских бунтов, вероятно, не более кровопролитных, чем бандитские войны в горнодобывающих и портовых районах по всей территории США. Пожалуй, наиболее распространенным штампом в большинстве репортажей о войнах тонгов было описание члена тонга, размахивавшего огромным поварским секачом; этого постоянного героя именовали «рубакой». Нечего и говорить, что этим словом чаще называют определенную разновидность деятелей, чаще встречающихся сейчас в советах директоров корпораций чем когда-либо на улицах китайских кварталов. Тонги все так же существуют в Северной Америке, однако их силы и влияние заметно уменьшились вследствие прибытия новых иммигрантов и появления новых поколений, не знающих и нисколько не интересующихся первоначальными задачами и целями создания этих организаций. Совсем иначе дело обстоит с триадами. В Китае существует давняя традиция тайных обществ, связанных с обычаем обожествления императоров, которые, как римские папы у католиков, считаются непогрешимыми. Согласно традиционным представлениям, эти императоры обладали особыми качествами, в том числе абсолютной добродетельностью, честностью и щедростью. Во многих отношениях древние китайские императоры воспринимались подданными почти так же, как Христос, Сын Неба, сошедший на землю, — христианами. Однако, в отличие от христианского обожествления Христа, китайцы признавали, что Сын Небес остается смертным, и если он по тем или иным причинам лишится атрибутов, характеризующих его как императора, то «утратит небесный мандат», после чего прямым долгом людей будет восстать и свергнуть его. Так случилось в 9 г. н. э., когда Лю Инь, император династии Хань, был свергнут Ван Маном после того, как попытался провозгласить наследником своего любовника мужчину. Когда Ван занял императорский трон, сложилась организация, поставившая своей целью восстановление династии Хань. Чтобы отличать в боях своих от противников, заговорщики проводили над глазами красную полосу, отчего и получили название, под которым вошли в историю: краснобровые. Восстание увенчалось успехом: Ван был убит, и на трон вернулся представитель династии Хань. Однако вместо того чтобы удовлетвориться успехом и разойтись по домам, краснобровые, как это часто бывало в истории человечества, превратились из мятежников в бандитов и принялись терроризировать обывателей. Через 1300 лет в Китае появилась другая тайная организация. Гонимые набожные буддисты объединились в «Белый лотос», свергли монгольскую династию Юань и в 1368 г. возвели на трон одного из руководителей восстания - сына крестьянина Чжу Юаньчжана, принявшего имя Хунг By и основавшего государство Мин. Слово «Мин» связано с двумя почитаемыми буддистами фигурами — Большим и Малым Мин Вангами, которые были ниспосланы с небес на землю, чтобы восстановить там мир. Многие историки считают «Белый лотос» первой из истинных триад, хотя само это слово появилось лишь через 300 лет. Первые достоверные сведения о триадах относятся к 1644 г., когда был свергнут последний император династии Мин и власть перешла к маньчжурской династии Цин. Группа из 133 буддийских монахов, поклявшихся на крови восстановить династию Мин, много лет вела партизанскую войну против маньчжурских завоевателей, но так и не добилась успеха. В 1674 г. все бойцы, кроме пяти человек, были схвачены и жестоко казнены, а монастырь, служивший их опорной базой, разрушен. Уцелевшие монахи, объединенные ненавистью к захватчикам, поклялись отомстить. Глубоко законспирированная группа провозгласила своей целью истребление маньчжуров. В качестве эмблемы был выбран треугольник, в котором три стороны символизировали небо, землю и человека — основные элементы китайской вселенной. Но не только это послужило причиной для выбора треугольника. В китайской культуре весьма развита нумерологическая традиция и цифра 3, как считается, обладает особыми свойствами особенно в том, что связано с криминальной деятельностью. (Например, при вымогательстве норма часто рассчитывается исходя из трех.) Хотя пять уцелевших монахов, известных сегодня как Пять Предков, дали своей организации имя «Хун Мун», или общество Земли и Неба, на Западе ее лучше знают в связи с упомянутым символом. Таким образом, термин «триада» используется почти исключительно жителями Запада. Коренные китайцы обычно называют эту организацию «Хей ше хюи» — черное (тайное, жестокое или злонамеренное) общество. Хотя «Хун Мун» и не удалось свергнуть маньчжурскую династию, организация существовала много лет. Объединившись с «Белым лотосом», она постоянно тревожила императорские силы и неоднократно подвигала население к восстаниям. Согласно принципам буддизма, члены организации должны были уважать права и разделять чаяния крестьян; эта тактика была с огромным успехом использована почти 300 лет коммунистами под руководством Мао Цзэдуна. Тогда же получил широкое распространение тезис о том, что «армии защищают императора, а тайные общества защищают людей». Триады обладали силой и влиянием, хотя им так и не удалось осуществить изначальную цель — свергнуть маньчжурскую династию Цин, никогда не пользовавшуюся народной любовью из-за жестокого, репрессивного характера власти. Устойчивый положительный образ этой организации сохранялся вплоть до 1842 г. и установления британского владычества в Гонконге. Хотя триады оставались сосредоточенными на политических и культурных целях, Великобританию беспокоило их присутствие, вследствие чего они были объявлены «несовместимыми с поддержанием порядка» и обвинены в создании предпосылок для совершения преступлений и укрывательстве преступников. Следуя примеру империалистических властей в Китае, британские власти объявили преступлением не только фактическую принадлежность к триаде, но даже намерение присоединиться к ней. Наказание - до трех лет тюрьмы. Если на этом этапе у триад и не было явных криминальных целей, подобное отношение, несомненно, подтолкнуло их в этом направлении. В 1848 г. «Хун Мун» объединился с новым тайным обществом, возникшим в Кантонской области, — «Воинами Бога», обществом поклонников Бога. Совместными усилиями они организовали восстания тайпинов. Был осажден Кантон, восстание перекинулось на Шанхай и другие города. На этот момент ритуалы триады все еще были направлены на подчеркивание положительного образа организации. Было провозглашено новое государство Тайпин тянго - Небесное государство великого благоденствия. К тому времени Китай превратился в полуколонию Великобритании, Соединенных Штатов и Франции, и триады являли собой единственную силу, оказывавшую организованное сопротивление иностранной эксплуатации и притеснениям. Зато «Боксерское восстание» 1900 г. ознаменовало собой преобразование триад в организации, преследующие исключительно криминальные цели. Восстание, получившее свое название потому, что его возглавляло тайное общество «Кулак во имя справедливости и согласия» (Ихэцюань), было направлено на вытеснение иностранцев из страны путем убийств и запугивания, направленного прежде всего против поселений и миссий, расположенных в Пекине и Шанхае. Когда оказавшиеся в самой настоящей осаде дипломаты и торговые представители обратились к своим правительствам за помощью, восемь стран направили в Китай экспедиционные силы. Двухтысячный сводный отряд, в который входили солдаты из Великобритании, Германии, России, Франции, Соединенных Штатов, Японии, Италии и Австрии под общим командованием британского адмирала сэра Эдварда Сеймура высадился в июне 1900 г. Сильное сопротивление со стороны восставших и императорских китайских войск заставило Сеймура отступать и вызывать подкрепление. В августе численность его сил выросла сразу на 20 000 человек. После захвата Тяньцзиня иностранные армии начали с боями продвигаться к Пекину и достигли столицы 14 августа. На протяжении нескольких следующих месяцев силы вторжения продолжали увеличиваться. В конце концов они захватили Пекин и ринулись в провинции преследовать мятежников. В феврале 1901 г. китайские власти были вынуждены запретить общество «Ихэцюань», а 7 сентября того же года подписали «Заключительный (или «Боксерский») протокол», что явилось официальным окончанием восстания. Страна оказалась полностью деморализована, по престижу власти был нанесен сокрушительный удар, но императорскому правительству пришлось пойти на еще большие унижения, разрешив иностранцам консолидировать свои интересы и продолжать эксплуатацию народа и ресурсов страны. Последствия восстания продолжали сказываться на протяжении всего XX века. С этого момента стало совершенно ясно, что триады не смогут оказывать сколько-нибудь заметного влияния на формирование и осуществление национальных интересов Китая. «Боксеры», представлявшие собой такое же тайное общество, не только не смогли защитить нацию, но оказались разгромлены, а иностранные враги Китая расположились по всей стране, вооруженные до зубов и полные решимости жестоко подавлять любое внутреннее сопротивление. И тогда деятельность тайных обществ обратилась внутрь страны. Раз они были не в состоянии скинуть иностранный гнет, значит, придется заняться эксплуатацией сограждан, наращивая силы и избегая любого влияния или угрозы со стороны некитайских сил. Правда, в течение некоторого времени они сохраняли интерес к политике. Наиболее выдающимся их достижением явилось оказание поддержки доктору Сунь Ятсену в свержении маньчжурской династии Цин и создании республиканской системы правления. Не исключено, что Сунь Ятсен активно использовал триады для обеспечения успеха; это вполне обоснованное предположение, особенно если учесть, что в молодости он, по многочисленным свидетельствам, занимал довольно видное место в триаде «Зеленая банда»/ «Общество трех гармоний» (Сан Хохюи). Вряд ли можно сомневаться в том, что Чан Кайши, сменивший Суня на посту руководителя партии Гоминьдан, тоже был членом триады. Когда начался распад китайской республики в результате междоусобиц и усиливающегося давления коммунистов Мао Цзэдуна, Чан Кайши привлек триады себе в поддержку, но его коррумпированную группу уже ничего не могло спасти. После победы Мао в 1949 г. Чан Кайши и его последователи бежали на Формозу (теперь Тайвань), а лидеры триад, решившие остаться на материке, были найдены и казнены. Некоторым удалось бежать в принадлежавший Португалии Макао, или Гонконг, где британское правительство, ослабленное в результате недавней войны с Японией и сделавшееся более терпимым, чем сто лет назад, хотя и продолжало делать жесткие заявления в отношении триад, но уже не имело возможности проводить свои драконовские законы в жизнь с той же безжалостной энергией, что раньше. Во второй половине XX в. Гонконг представлял собой штаб деятельности триад, мозговой центр их многочисленных глобальных предприятий. В числе наиболее известных организаций - «14 К», получившая название по своему почтовому адресу (дом 14 по По-вах-род в Кантоне) и первой букве имени ее основателя, гоминдановского генерал-лейтенанта Кот Сиувонга, основавшего эту триаду в 1940-х гг. В 1980-х гг. численность «14 К», по оценочным данным, составляла более 25 000 только в Гонконге; она заняла ключевые позиции в организации поставок героина в Нидерланды, Великобританию, Канаду и США. Во всех этих странах у нее имеются филиалы. Следователи Канадской королевской конной полиции утверждают, что «14 К» и другие триады имеют постоянных представителей в каждом китайском маломальски заметном сообществе по всей Северной Америке, связаны едва ли не со всеми сферами преступной деятельности, способными принести прибыль, — от вымогательства и махинаций с займами до афер с кредитными картами и видеопиратства. Чем больше триады удаляются от культурных и политических целей в сторону преступной деятельности, тем изощреннее становятся их тайные ритуалы, в которые добавляются новые сложные церемонии. Суть процедуры посвящения по-прежнему сохраняется той же, какой она дошла из глубины веков, однако благодаря наличию множества сложных процедур весь процесс может занимать до восьми часов. Среди обрядов посвящения можно выделить «Прохождение через гору мечей», во время которого кандидат медленно проходит под острыми тяжелыми мечами, ненадежно висящими над самой головой. Вновь принятых членов триады обучают секретным рукопожатиям и различным сигналам, давным-давно являющимся одной из непременных черт существования общества. Как человек держит палочки во время еды, сколькими пальцами поднимает бокал при питье — все это содержит важную информацию для членов триады. Кодовые фразы используются для передачи сведений, которые не должны стать достоянием непосвященных. Королевской канадской конной полиции, сумевшей внедриться в триады и собрать о них больше информации, чем любая другая полиция западных стран, удалось установить, что, например, слова «кусать облака» означали «курить опиум», а «черной собакой» называли огнестрельное оружие. (Прошедшее время употреблено здесь сознательно, поскольку маловероятно, чтобы после опубликования в 1987 г. в «Бюллетене КККП» и перепечатки в нескольких других изданиях свода жаргона триад, те же слова до сих пор сохранили прежнее значение). Посвящение в наиболее могущественные триады может включить церемониал обезглавливания живой курицы. Кровь еще трепещущей птицы наливается в бокал, смешивается с кровью новичков, разбавляется изрядной дозой вина, после чего все присутствующие отпивают по глотку этой смеси. Затем пустой бокал разбивают, показывая тем самым, какая судьба ожидает любого, кто попытается обмануть триаду. Новичок приносит клятву в том, что его преданность группировке будет превыше любых родственных и любовных связей, — это торжественное обещание содержит в себе тридцать шесть присяг, восходящих к эпохе возникновения триад в XVII в. Клятвы совершенно однозначны и непререкаемы. В первой из них новичок обязуется «относиться к родителям и родственникам своих побратимов» как к кровной родне, и «пусть меня поразят пять ударов молнии, если я нарушу эту присягу». В четвертой присяге он клянется «всегда узнавать братьев из Хун, когда они обнаруживают себя. Если я отвернусь от них, то да буду я убит множеством мечей». Многочисленные клятвы вновь и вновь напоминают новичку, что он должен «хранить преданность или будет убит». Присяга за номером 36 напоминает о самой древней и первичной из всех целей триады и употребляется во всех обществах, считающих себя преемниками Хун: «Когда я войду в ворота Хун, я буду верен и предан и обязуюсь стремиться к свержению Цин и восстановлению Мин... наша общая цель есть мщение за наших Пятерых Предков». Эта клятва сформулирована минимум 100 лет назад, но ее все еще употребляют как элемент традиции организации и дополнительную порцию мистики, всегда ценящейся тайными обществами. Титулы членов триады, также ради сгущения мистической ауры, связаны с нумерологией. Все члены триады имеют двоякую идентификацию: по роду деятельности что в косвенной форме объясняет их положение в организации, и номер. Руководитель общества - Голова Дракона (Шан чу или Чу чи), носит номер 489. В сумме эти три цифры дают 21, а иероглиф 21 очень похож на знак, которым пишется слово Хун. Кроме того, 21 это еще и 3 (три элемента, составляющие символ триады - небо, земля и человек), умноженное на 7 - число, весьма уважаемое как в китайской, так и западной культуре. Таким образом, число 489 знаменует собой итог жизненного цикла организации. Финансовый директор организации, выполняющий такую же роль, что и «consigliore» (итал. «consiglio» - совет, правление) в «Козе Ностре», называется «Веером из белой бумаги» (Бак тсе син или Пак тсе син) и имеет номер 415. Боевики, мастера кун-фу, называются «Красными шестами» (Хунг кван) и обозначаются числом 426. Другие оперативные работники, в том числе «Соломенная сандалия» (Чо хай), номер 426, отвечающий за связь, и Фу шан чу, номер 438, в той или иной мере выполняют обязанности заместителя «Головы дракона». Номер 438 носит также «Хозяин благовоний» (Хеунг чу), отвечающий за соблюдение ритуалов. Самый низкий ранг в триаде имеет «Солдат» (Сей коуджэй), снабженный номером 49. Невольно напрашивается сравнение между триадами и итальянской «Козой Нострой», но между ними имеется весьма существенная разница. Хотя ядро «Козы Ностры» составляют итальянцы, в прошлом она имела стратегические связи с другими этническими группировками, в особенности еврейскими и ирландскими криминальными кругами. Триады, напротив, остаются целиком и полностью китайскими по составу и культуре. В отличие от преступных сообществ итальянского происхождения, которым было все равно, кого обирать, триады выбирают в качестве главных источников дохода только китайцев и китайские организации. Хотя в свое время триады, «Коза Ностра» и японская якудза заключили между собой определенные соглашения, триады в наибольшей степени сохранили независимость и закрытость от внешнего мира. Еще одно заметное различие между триадами и мафией касается структуры и дисциплины. Как знает любой, кто посмотрел «Крестного отца» или хоть одну серию «Сопрано», итальянские организованные банды весьма жестко структурированы и управляются твердой рукой, как и любая корпорация (вернее, так было; подробности мы рассмотрим в следующей главе). Перед тем как взяться за любое прибыльное дело, члены мафии должны получить одобрение руководства и заранее согласиться передать ему часть доходов. Небрежность или сознательное невыполнение этих правил могут повлечь за собой самые серьезные кары. В триадах нет столь суровой дисциплины и полностью отсутствует концепция согласования сверху донизу и передача доли добычи снизу доверху. Вот как один из участников уже упомянутой гонконгской триады «14 К» во время допроса описал положение в своей организации австралийскому парламентскому следователю: «От меня не требовали платить обязательную долю руководству «14 К». В триадах это не принято. Члены триады относятся друг к другу благожелательно, оказывают взаимную поддержку и помощь коллегам по преступным группировкам, но в триадах, как правило, не существует той строгой дисциплинированной организационной структуры, которая имеется в других группировках, например в итальянской мафии. Член триады не обязан получать разрешение от «Головы дракона» своей триады на участие в той или иной преступной акции... С другой стороны, во время... традиционных китайских праздников, таких, как китайский Новый год, члены триады, по обычаю, преподносят подарки своим «старшим братьям» или «дядюшкам», которые часто занимают руководящее положение в триадах». Можно сказать, что триады действуют «изящнее», чем мафия, зверство которой стало притчей во языцех. Боевики триад могут быть не менее жестокими, но они часто предваряют действия угрозами, выраженными в тонкой или, напротив, весьма прямой форме. Одному гонконгскому бизнесмену, не желавшему считаться с угрозами со стороны триады, прислали отрезанную собачью голову — возможно, боевики сделали это под влиянием знаменитой сцены с лошадиной головой из «Крестного отца». Убили его лишь через несколько дней, после того как он демонстративно проигнорировал и эту угрозу. Замкнутость особенно затрудняет доступ в триады западным спецслужбам. Китайские сообщества в Северной Америке — самые закрытые из всех этнических групп, они с обоснованной подозрительностью относятся к попыткам посторонних получить доступ к их культуре. В результате, чтобы проникнуть к главарям триады, необходимо преодолеть два оборонительных заслона: общекультурный барьер, которым все китайцы отгораживаются от иностранцев, и завесу тайны, защищающую триады как таковые. Еще одно осложнение для правоохранительных органов представляет умение подкупом или угрозой компрометации держать под контролем местную полицию, особенно в Гонконге. На протяжении многих лет до передачи Гонконга в состав Китая (1997 г.), в Королевской полиции Гонконга не имелось эффективного криминального подразделения, и, по-видимому, влиятельность триад и размах их деятельности в колонии сильно преуменьшались. Лишь детальное расследование, проведенное в 1983 г., показало истинный масштаб тайных преступных групп. Тогда же стало известно и о колоссальной коррупции в КПГ, в частности, о том, что полицейская верхушка на протяжении многих лет покрывала торговлю наркотиками, осуществлявшуюся триадами. Многие полицейские чины изрядно разбогатели благодаря связям с триадами, и, согласно источникам в полиции, немало из них перед тем, как Гонконг стал частью коммунистического Китая в 1997 г., эмигрировали в Великобританию и Канаду, где благодаря накопленному состоянию благополучно осели и превратились в добропорядочных богатых бизнесменов. Присоединение к материковому Китаю в июле 1997 г. вызвало также массовый отъезд за границу членов триады, опасавшихся неизбежных репрессий, однако многочисленные обозреватели, представляющие себе уровень коррупции при коммунистическом режиме, уверены, что за прошедшее с тех пор время триады восстановили прежнее влияние. Впрочем, одно весьма существенное различие сохраняется. В период британского правления те немногочисленные предводители триад, которые попадали в руки закона и были изобличены в преступлениях, приговаривались к тюремному заключению. Если пекинское правительство проводит в Гонконге ту же политику, что и на материке, руководители триад вряд ли смогут рассчитывать на подобную мягкость; в таком случае наиболее вероятным наказанием для них должен быть расстрел. Возможно, что гонконгские триады в настоящее время в той или иной степени попали под контроль Пекина, зато их влияние, опять же в большей или меньшей степени, распространяется на весь мир. В Великобритании Национальная криминальная полиция провела расследование активности триад в стране, проходившее под незатейливым кодовым названием «Палочки для еды». Составленный в 1996 г. отчет НКП сообщал, что в Великобритании действовали четыре триады, из которых ни одна не управлялась из Гонконга; следовательно, эти группы не являлись частью международного преступного сообщества. Жертвами триад в основном были китайские иммигранты, занимавшиеся мелким бизнесом; они, как правило, не сообщали о преступлениях британским властям. Расследование также выяснило, что триады не играют существенной роли в торговле наркотиками—в отличие от ситуации, сложившейся в Австралии Канаде и США. В 1988 г. в результате расследования, проведенного австралийским правительством, выяснилось, что 85 — 95 % всего героина, поступающего в эту страну, ввозится китайскими триадами. Однако через десять лет аналогичное расследование, проведенное американцами, показало, что доля триад заметно уменьшилась в результате конкуренции со стороны преступных организаций стран Юго-Восточной Азии, прежде всего Вьетнама, Камбоджи, Бирмы (Мьянмы) и Филиппин. В 1970-х и 1980-х гг. наиболее высококачественный героин, поступавший в Северную Америку, производился в Турции, обрабатывался в Марселе, откуда попадал в США (знаменитая «Французская сеть»); все это происходило под управлением мафии. Эмиграция лидеров триады из Гонконга в 1990-х гг. позволила китайцам частично перехватить контроль за наркосетями. Триады нашли пути в обход Марселя, через который прежде проходила основная часть зелья. Теперь маршруты пролегают или через Амстердам, или непосредственно в Торонто, Монреаль и Ванкувер, а оттуда на основной рынок - в США. Большинство исследователей рассматривает в качестве первичного источника наркотиков триаду «14 К». Однако не исключено, что методы, используемые триадами, могут привести эти организации к уничтожению. На североамериканском рынке наркотиков их господству бросили вызов сильные новые вьетнамские банды, отказавшиеся от традиций и мистики в пользу самого грубого запугивания. Вьетнамцы издавна считались более безжалостными и агрессивными, чем другие азиатские группировки, — такое мнение сложилось о них с начального периода их проникновения в Северную Америку в 1980-х гг. Такое положение вещей объяснил один из бывших сотрудников отдела по борьбе с наркотиками Королевской конной полиции: «Главари старых банд являются порождением вьетнамской войны. Эти парни прошли хорошую закалку. Возможно, они прошли подготовку в армии или уличных шайках, но после объединения Вьетнама под властью северян они сначала обосновались в лагерях беженцев, а затем им пришлось достаточно долго в самом прямом смысле слова бороться за существование, чтобы попасть в Канаду или США, не имея ни пенни в кармане. Они уже повидали смерть и насилие в немыслимых масштабах и счастливы, что выжили, так что им, по большому счету, просто нечего терять». Во многих городах триады к настоящему времени практически отошли от многих сфер преступной деятельности, не желая вступать в конфронтацию с более жестокими вьетнамскими бандами. Они сосредоточились на выжимании денег из своих сородичей, оставив остальной «рынок» новым участникам. Насчет будущего китайских тайных обществ — триад не существует общепринятого мнения. Некоторые предполагают, что растущая экономическая мощь и не желающая уменьшаться коррупция в Китае приведут к росту активности триад на их родине, несмотря даже на политику, согласно которой высокопоставленные преступники в этой стране могут ожидать лишь одного наказания — смерти. Другие считают, что триады до некоторой степени обязаны процветанием извечному подобострастию китайцев в отношении к другим державам, и с ростом экономического могущества и международного влияния Китая триады могут возвратиться к своей исторической миссии в сфере культуры. По какому бы пути ни пошло дальнейшее развитие триад, они, несомненно, сохранят свою таинственность и структуру, возникшую две с лишним тысячи лет тому назад, в те времена, когда «банды краснобровых» объединились и свергли неугодного императора. Из всех тайных обществ, существующих в мире, триады в наибольшей степени связаны с культурной и языковой самобытностью, которые к настоящему времени обитатели Запада лишь начинают постигать.